Витамины способны предотвратить катаракты

Нередко клиенты уходят с терапии в раздумьях о собственной жизни, даже не заметив, во что терапевт был одет. В собственных интервью знаменитые представители профессии практически постоянно разговаривают только на темы проф, не освещая свою личную жизнь.

Владимир Бас, президент Российской ассоциации телесных психотерапевтов, директор Института танатотерапии, создатель способа танатотерапии, телесный психоаналитик

Для меня желание стать психологом - осознанный шаг. Главным был момент понимания своей смертности в ранешном детстве. Я помню, где это случилось. Помню волну отчаяния и безысходности, которая навалилась на меня в тот момент. И я, тогда еще мальчик, отдал для себя клятву одолеть ее - Погибель! Отсюда 1-ое увлечение - бессмертием и медициной. Но делему бессмертия решает не медицина, а лишь психология.

Я думаю, что у всех психотерапевтов так либо по другому есть личная история. У меня она связана с семьей: мама - философ, отец - живописец. И, соответственно, ежели живописец - означает, с чувственными переживаниями и т.д.. Думаю, это принципиально.

О практической психологии в то время не было речи. Институты готовили ученых. Посреди 80-х я прочел книжку Джона Энрайта «Гештальт, ведущий к просветлению» и сообразил, что я гештальтист. Энрайт стал для меня человеком, сумевшим отразить на бумаге мои мысли, собственного рода метафоричной сказкой. В данной нам книжке я отыскал себя. Это был романтичный период моей жизни - в то время мы много встречались, экспериментировали, придумывали, находили книжки. Было не много инфы, контактов, и это осложняло дело. Но при всем этом была творческая свобода, ведь мы нигде не обучались. Потому у нас не появлялось правил игры. Мы не знали, «как нужно себя вести», «как положено». Мы не имитировали психотерапию, не воспроизводили, не находили готовых ответов. Мы их изобретали. Потому я избрал гештальт - как мировоззрение, а не как готовый набор упражнений без эмоций изнутри. Я не находил технику. Я находил мировоззрение, без фанатизма и догматизма. Нечто сродни искусству.

Увлечение телесной психотерапией вытекает из энтузиазма к погибели и уникальности самого предмета психического и психотерапевтического исследования - тела человека! Лишь занятия телесной психотерапией заного активизировали мой энтузиазм к тому, что при жизни существует в неразрывной связи с телом, но издавна вышло из предмета психологии и психотерапии. Я говорю о категориях «души» и «духа».

Я поступал на био факультет, но не сдал сочинение. Математика, биология, химия - все «отлично», а вот с русским языком постоянно были трудности. Потому пошел потренироваться на психический факультет - и нежданно поступил. Традиционно я следую за общим направлением.

Суровых попыток двинуться, к примеру, в тренинги либо бизнес-консультирование у меня не было, хотя какой-никакой опыт, естественно, есть. Я считаю это делом прибыльным, но интеллектуально бедноватым. Я не принадлежу ни к какой психотерапевтической школе не придерживаюсь определенных теоретических догм.

Я стал психоаналитиком, будучи психологом. К поступлению на психфак меня подтолкнули две книжки: «Охота за мыслью» Владимира Леви и «Человек посреди людей» Якова Коломинского. Опосля института я работал в психической лаборатории на заводе. Мы проводили исследования, опросы и писали отчеты для галочки. Но никакой практической реализации наши идеи не находили. Я не был ученым. Меня интересовала работа с людьми.

Мой путь в психотерапию начался с того, что я был пациентом. Я сильно заикался, и в первый раз мной стали заниматься, когда мне было 12-13 лет. Испробовал все виды психотерапии, которые существовали в то время, - что-то вроде психоанализа, гипноз, над которым я уже тогда хохотал, групповую терапию в роджерсианском стиле, которая мне тогда чрезвычайно приглянулась.

Миша Гинзбург, доктор психических наук, доктор, член-корреспондент Академии педагогических и соц наук

Борис Новодержин, домашний психолог и психоаналитик, один из основоположников российской гештальттерапии, управляющий Центра креативной психотерапии

Для меня переход от психологии к психотерапии оказался закономерным. Я принимал терапию в настоящем значении этого слова, где на первом месте стоят уход и забота, и только в конце - исцеление, типичное «понуждение» к здоровью.

Я сделал собственный выбор - стать психоаналитиком - не из-за чего-то принужденного, не от страданий и мучений и даже не от желания решить внутренние задачи.

А так охото услышать про дорогу тех, кто посвящает значительную часть собственной жизни остальным. 5 терапевтов говорят нам о собственном пути в профессию.

Некие из числа тех, кто мной занимался, произвели на меня мощное воспоминание. Это были люди с высочайшим уровнем интеллектуальных и духовных запросов. Они резко выделялись посреди тех, с кем мне приходилось разговаривать.

Я становился терапевтом равномерно. Опосля института пошел поначалу в мед психологию, позже в клинику. А в поликлинике заинтересовался людьми. Позже нашел, что так именуемые «нормальные» люди еще больше странноватые. И равномерно дошел до светской психотерапии. Втянулся. Работаю уже не с пациентами, а с клиентами. Просто ориентировался на то, что увлекательнее.

Любопытно, что, когда я уже обучался на психолога в МГУ, при вопросце, чем я увлекаюсь, и моем ответе - «бессмертием» - на меня чрезвычайно удивительно смотрели! Так же, кстати, как и на данный момент, когда на этот же вопросец я отвечаю: «Смертью!»

Даниил Хломов,кандидат психических наук, психоаналитик, президент общества практикующих психологов «Гештальт-подход», президент Ассоциации русскоязычных гештальт-институтов

В итоге поисков я пришел к собственному способу - терапии диффузной разрядки. Он как компас, дозволяет мне ориентироваться в человеке, осознавать, как он устроен.

Я был очарован всем, что касалось психотерапевтической практики. Выбор психотерапии как профессии был изготовлен еще в школе. Представления о том, что я буду делать, были смутные, хотя возникли еще до института. Я достаточно сильно заикался, и этот фактор был значимым лет до 25. Я представлял для себя, что буду работать с людьми персонально, и начал сиим понемногу заниматься.

Тогда стало понятно, что психотерапия - это возможность особенным образом влиять на людей. И хотя им не удалось меня вполне вылечить от логоневроза, я увидел много увлекательного в том, что они делали и как, а основное, пережил суровый личностный рост.

Александр Сосланд, психолог, психоаналитик, кандидат психических наук, доцент кафедры мировой психотерапии МГППУ

1-ые любительские опыты психотерапевтической работы с людьми относятся ко времени первого-второго курса. Я анализировал сновидения товарищей по курсу. На шестом курсе состоялся наиболее «статусный» опыт психотерапии - это были пробы изобразить психоаналитическую психотерапию. Припоминаю, что это было еще в русское время. В официальном режиме не было практически ничего из того, что сейчас представлено в таком изобилии. С того времени у меня стала понемногу формироваться клиентура. С течением времени я больше внимания стал уделять теории.

Психология - это широкая область, обхватывающая множество занятий. Я тормознул на научной работе - гипотезы, исследования, тестирование, статистика. Но в один прекрасный момент задумался: чем, фактически говоря, мне хотелось бы далее заниматься в психологии? Ответ пришел в один момент: «Учить и помогать». Прямо скажем, очень расплывчато. Но скоро начали происходить действия, которые посодействовали мне осознать его значение. В Москву с семинаром по эриксоновскому гипнозу приехал Жан Годен. На этом семинаре я сообразил, что мне в руки попал неповторимый инструмент оказания помощи, ведь фактически нет ситуаций, в каких нельзя сделать для человека хотя бы что-то, но чрезвычайно нередко - почти все. Не считая того, это партнерское занятие, основанное на дружелюбии, уважении и юморе. Я продолжал обучение, ездил к Жану в Париж, знакомился с иными эриксонианцами. В конце концов я сообразил, что при помощи этого способа человек может помогать сам для себя. И учить людей эриксоновскому гипнозу. Точнее, демонстрировать людям, как помогать самим для себя. Ведь приятно созидать, как человек обнаруживает снутри себя собственные силы и способности, о которых он, быть может, не подозревал, и начинает ими воспользоваться.